Художник В. В. Касаткин. Фото: В. Царалунга-МорарЧем не место для наблюдений, размышлений и творчества?

Но приезжаю я сюда не для того, чтобы наблюдать, размышлять или творить. Приезжаю слушать.

Вот и сейчас сижу в светлой, двумя огромными окнами выходящей в тихий проулок комнате. Наблюдаю, как горячится и постепенно заводится мой собеседник. И слушаю.

Ценность нечастого общения

Чем ценно и дорого мне это нечастое общение? Тем, что собеседник, много видевший и многое испытавший в жизни, умеет одним предложением создать картину, одной фразой наполнить ее движением и одним словом дать исчерпывающую характеристику тому или иному человеку, о котором идет речь.

А как иначе, если слушаю замечательного собеседника и талантливого художника. Причем известного не только в Литве, но и везде, где по-настоящему интересуются современным искусством. Это – Владимир Васильевич Касаткин.

Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины в Литве Валерий ЖОВТЕНКО - Фото: В. Царалунга-МорарХотя Литву и Украину, к счастью, связывает не только шевченковская «ниточка», но и множество других «нитей» - исторических, культурных, экономических - нельзя сказать, что у нас, в Литве, интерес к Украине всегда большой. Согласитесь, что политическая составляющая в этом интересе сказывается ощутимо. Загорелись наши политики «любовью» к украинским политическим процессам, и Украины в литовском информационном пространстве – много. Поостыли политики – и Украины у нас стало меньше. А между тем речь идёт о стратегическом партнёре нашего государства!

Чем же сегодня живёт Украина, насколько успешно развивается экономическое сотрудничество наших стран, от которого в немалой степени зависит и уровень жизни многих из нас? С этими и другими вопросами корреспондент «Обзора» обратился к Чрезвычайному и Полномочному Послу Украины в Литве Валерию ЖОВТЕНКО.

- Валерий Тимофеевич, если бы Вас попросили назвать наиболее важные события, тенденции, которые происходят нынче в Украине, но, по разным причинам, остаются как бы в тени для зарубежного наблюдателя, то что Вы назвали бы?

Александр Журбин - Фото: В. Царалунга-МорарНе поддаться обаянию и энергичному культурному напору Журбиных (Александра Борисовича сопровождала в поездке его супруга и соавтор Ирина Гинзбург-Журбина) просто невозможно. И мы с удовольствием представляем нашим читателям фрагменты этой встречи, что называется, «от первого лица».

В особом представлении Александр Журбин, разумеется, не нуждается. Он – автор первой советской рок-оперы «Орфей и Эвридика» (1975 г.), множества популярных эстрадных и, к сожалению, куда менее известных серьёзных камерных и симфонических произведений, трёх балетов, девяти опер, двадцати семи мюзиклов, а также музыкального сопровождения к десяткам спектаклей и кинофильмов. Немудрено, что фестиваль под названием «Александр Журбин: Музыка. Театр. Кино», посвящённый 65-летию композитора, продолжался в 2010 году аж пять недель кряду! А ещё Журбин – популярный телеведущий программы «Мелодии на память» на НТВ, авторитетный культурный обозреватель, создатель Нью-Йоркского русского театра «Блуждающие звёзды»…

Впрочем, дадим слово самому Александру Борисовичу.

Лет пятнадцать назад, читая своей маленькой дочери книгу «Путешествия Гулливера», которая тогда вышла в красочном оформлении в московском издательстве «Росмэн», никогда бы не подумала, что пройдут годы и судьба сведет меня с замечательным художником, автором иллюстраций к ней Виктором Шатуновым.

Виктор наш земляк и, как сейчас принято говорить, русский художник, живущий в Литве и прославляющий своим творчеством этот край.
Наверняка в домашних библиотечках многих из нас по сей день сохранились книги, иллюстрации к которым выполнены Виктором Шатуновым. Список достаточно весомый: это и «Приключения Алисы в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье», и сборники русских, белорусских, английских, эстонских сказок, и иллюстрации к произведениям С. Маршака и К. Чуковского, и «Шахматное королевство», и книги о невероятных приключениях четырех мушкетеров, новых приключениях бременских музыкантов, и М. Шолохов «Они сражались за Родину», и «Севастопольские рассказы» Л. Толстого, и книги Кира Булычева, Чингиза Айтматова, Юстинаса Марцинкявичюса, и многие другие.

Взгляните на свою книжную полку, не стоит ли на ней книга братьев Вайнеров «Эра милосердия»? За нее художник был удостоен профессиональной оценки от самих Аркадия и Георгия – «за талантливое сотрудничество на «Эре милосердия». Кстати, после того как работа над книгой была закончена, художнику повезло встретиться с Аркадием Вайнером в Вильнюсе. Он поинтересовался у Аркадия, каким бы он хотел видеть Жеглова в иллюстрациях. «Чтобы он как можно больше был похож на Володю Высоцкого», – был ответ… Это совпало с той работой, которую проделал художник. Но, к сожалению, в издательстве решили иначе…

«Иди, рисуй!»

Способность к рисованию проявилась у него еще с детства. «Иди, рисуй», – говорила учительница Вите Шатунову, и одаренный ученик, стоя у доски, рисовал вагоны, паровозы, а весь класс старательно перерисовывал его «творчество» в свои тетради. Потом были школьный кружок по рисованию, художественная школа, которая находилась недалеко от бывшей площади Черняховского. Кстати, школу им. Ю. Веножинскиса в семье Шатуновых закончили и его дети. Но для сына и дочери профессия художника не стала главной, каждый из них выбрал свой путь в жизни, но все равно связанный с искусством: у сына своя рекламная фирма, а дочь, являясь репрезентантом отца, готовится к защите диплома в магистратуре.

Зато для главы семейства в конце 60-х предстоял нелегкий выбор – куда дальше. Судьба выбрала Белорусскую художественную академию, которая стала его альма-матер на целых шесть лет. Он до сих пор с теплотой вспоминает свои студенческие годы. Потом была Академия художеств в Ленинграде, в которой Шатунов изучал графические виды печати, такие как литография, офорт, ксилография и линогравюра. Из Северной Пальмиры он вернулся в родной Вильнюс, где его ждала жена Наталья. «Если бы не жена, – шутит Виктор, – с которой мы почти 40 лет вместе, то я бы мог остаться в Минске преподавать в институте или работать на киностудии». Тем не менее, он остался работать в Литве.

Новые возможности

Известность приходила к нему постепенно. Первым было издательство «Вага», куда молодой художник пришел устраиваться на работу. «Если справитесь, возьмем», – сухо отрезали Шатунову. Завоевывать авторитет приходилось кропотливым трудом.

«Обложка книги – это, как правило, концентрированная вещь, которая должна осветить практически все ее содержание, – говорит художник. – Если не все, то, по крайней мере, главное должно быть отражено». Приходилось постигать многие тонкости, чтобы уловить суть произведения.

Начинающий художник все больше мечтал о работе над детской книгой, но получить на нее заказ было сложно. Все чаще «подкидывали» Ленина, за которого художники брались неохотно, потому что иллюстрации отправлялись еще и в Москву на утверждение – авторитетный художественный совет должен был определить «похож Ильич на себя или нет». Вдруг художник проявил «творческую фантазию» и сделал неузнаваемым образ «вождя мирового пролетариата».

Но талант спрятать невозможно, он обязательно себя проявит. Шатунова заметили и начали приглашать в другие литовские издательства. Благо, что их, как и авторов, в то время хватало. Например, в Литве поэтов и писателей было столько же, сколько во всей Франции. Стали появляться заказы и из белорусского издательства «Юнацтва». Но высшим признанием его мастерства было приглашение к сотрудничеству от директора издательства «Малыш». Наконец-то мечта художника о детской литературе обрела реальные контуры. Это был тот период, когда книга постепенно из дефицитного товара превращалась в общедоступный, их стали больше печатать, причем издавали миллионными тиражами. Всесоюзное издательство принесло художнику и всесоюзную славу. В середине 80-х книги с иллюстрациями Шатунова выходили уже в Японии, Америке, Польше, Югославии и в других странах.

Перестройка, последующий затем распад Союза внесли свои коррективы. Многие художники ушли из профессии. Шатунов вспоминает, как он летел в Югославию для заключения очередного контракта и в Вильнюсском аэропорту встретил знакомого скульптора, которому, чтобы прокормить семью, пришлось «завязать» с профессией и стать «челноком». Виктор, наоборот, даже представить не мог, каким другим ремеслом, кроме как рисовать, он мог заняться.

Книжный рынок еще не был насыщен, спрос на полиграфию продолжал расти в геометрической прогрессии, особенно на детскую красочную литературу. Один за другим стали появляться новые издательства, а вместе с ними и новые творческие возможности. Для В. Шатунова это были самые лучшие годы, поскольку он был буквально «завален работой» – заказами из России, Беларуси, Польши, Америки. С 1990 года он является не только автором иллюстраций, но и автором текстов к собственным книгам для детей. Виктор Шатунов является обладателем множества дипломов различных международных выставок и конкурсов книжной графики. По сей день книги с его иллюстрациями, в которые он «вложил всю свою душу», издаются в разных странах мира. А книг за всю жизнь было создано немало – более ста пятидесяти, признается художник.

Как картину назовете…

Что касается картин, то их приходилось писать в свободное от книжных заказов время. «Когда устаешь от одного и того же, от однообразия, тогда очень хочется попробовать себя в другой области», – говорит он. Художник рисует акриловыми красками, используя редкую плоскую манеру живописи. Эта манера очень трудоемкая, кропотливая, требует большого терпения. Все его произведения пронизаны большой детализацией, поэтому картины и иллюстрации художника хочется очень долго рассматривать, открывая все новые и новые подробности.

Идеи для картин ему подсказывает сама жизнь. «Каждый день ты с чем-то сталкиваешься, все это входит в твое сознание, и ты понимаешь, что об этом надо говорить, оно должно выходить наружу в картинах».

Кроме того, он считает, что не все картины надо подписывать. Есть такие авторские работы, на которых каждый волен увидеть и прочитать то, что захочет сам. Например, картина «Маки» родилась буквально из трех цветков, купленных как-то при случае супругой и долгое время служивших украшением дома. Однажды они превратились в целый букет с порхающими бабочками между маковых «погремушек». «Как я могу назвать эту картину, если в наше время у маков очень плохая слава. Так же и красота погибает из-за того, что люди в нее вкладывают другой смысл. У меня получается как у пророка, что нарисуешь, то и воплотится», – шутит он.

Его пророчества сбылись в триптихе про Ангелов, где на одной из картин с условным названием «Надутый мир» сказочные персонажи в свободном парении летают на мыльных пузырях. Картина была написана в 2001 году, задолго до мирового кризиса. Однако мысли о том, что «выгоду в этом мире имеют те, кто может защитить себя», уже посетили художника. Он сам признается, что духовное и материальное состояние каждого человека в этом мире как мыльный пузырь – достаточно поднести иголку, и его не станет… «Ты существуешь до тех пор, пока есть чем защититься. Претензии к твоему пространству постоянно кто-то выдвигает. Похожее происходит и с искусством – оно так же беззащитно, как и его творец». И тогда Шатунов решил дорисовать крылья одному из падающих персонажей, предоставив ему шанс на спасение, придав картине оптимизм.

Он очень критично относится к своему труду. Если ему что-то не нравится, он может переписать уже созданную работу. Так случилось с одной из картин, представленных на выставке русских художников в столичном Центре современного искусства в декабре прошлого года. Первое, что Шатунов сделал, привезя картину домой, снял с нее раму и стал переделывать…

Герои его картин – сказочные персонажи. Выйдя однажды из-под кисти мастера, они уже давно живут своим миром. Правда, время от времени художник позволяет его нарушить. «Многие мои персонажи взяты из книг. Да и наша жизнь подобна сказке, только кто как на нее смотрит. Поэтому я пишу о том, что мне интересно». В этом весь Шатунов.

… В конце февраля Виктору Шатунову исполняется 60 лет, из них больше половины отданы искусству. Более 30 лет он является членом Союза художников Литвы. В ближайших планах провести персональную выставку, но как «ляжет карта», он пока не знает, ведь на «творческие деньги» осуществить замысел не так легко.

Интервью с русской художницей из Вильнюса Наталией Рябчук в Доме национальностей, на открытии выставки картин "Мелодия старого Вильнюса"

Наталия Рябчук родилась в Вильнюсе, окончила художественную школу им. Веножинскиса. окончила Вильнюсский педагогический университет. В 2000 году участвовала в фестивалях "Дни Вильнюса" в Кракове и "Polekis" (фестиваль искусства учителей) в Вильнюсе. С 2001 года участвует в коллективных выставках, проводила персональные выставки в годах Литвы. Полтора года назад начала работать со стеклом. Оказалось, что этот хрупкий и холодный материал может способствовать рождению интересных композиций. В 2006-2007 вышли в свет пять детских книг с её иллюстрациями. С 2011 года является членом Союза народных художников Литвы.

Расскажите, пожалуйста, как вам пришла идея заниматься живописью по стеклу.

Я поменяла профессию, 9 лет я проработала учителем в школе, а потом судьба распорядилась так, что я стала дизайнером по стеклу, начала работать со стеклом и мне стало интересно, какие бывают еще техники и возможности у стекла. Я искала техники, нашла одну, вторую и в своей живописи их соединила, потому что если делать просто – это скучно. Делается контур, заполняется краской и все, а хочется чего-нибудь художественного. Стала смешивать одно, другое, третье. Сюда добавились краски не только по стеклу, но еще и другие, новые лаки. Работы по-другому заиграли, стали не только прозрачными, но и полупрозрачными или совсем непрозрачными. Нашлись другие техники, и получилось интересно.

Насколько распространена такая роспись?

Живопись по стеклу была популярна во Франции и в Чехии. В средние века, в 17-19 веках, когда строились и расписывались соборы, выяснилось, что не везде можно сделать витраж. Например, лицо прописывалось. И появилась техника живописи по стеклу, потому что все вельможи у себя хотели видеть что-то эксклюзивное. Художники ведь тоже хотели заработать поэтому занимались этой техникой живописи. Здесь в Литве она никогда не была популярной. Сюда пришла из Польши. И к 20-му веку она была благополучно забыта.

Вы занимаетесь не только росписью по стеклу, но и традиционной живописью, верно?[/color]

Да, традиционной живописью маслом.

Как часто бывают ваши выставки?

Стараюсь, чтобы раза два в год были. Обычно - осенью, весной. Мои картины находятся в лондонской галерее "Art Market", в американской галерее "Highlands Gallery L.L.C." и вильнюсской "Lietuvos Tautodailininkų galerija".

Выставка "Мелодия старого Вильнюса" посвящена литовской столице, расскажите о представленных картинах.

Эта коллекция собиралась не один год и называется "Мелодия старого Вильнюса", поскольку я выросла в старом Вильнюсе и я его люблю, поэтому я решила сделать такую коллекцию. Я не все картины продаю. Она собирается год от года. Когда проводится выставка, то хочется к ней подготовить что-то отличающееся от других выставок, поэтому на этой выставке решила представить картины с храмами Вильнюса. Давно хотелось это сделать. Когда только начала создавать храмы, то увидела, что они красиво звучат. Здесь выставлены не все картины, потому что помещение маленькое и вошло мало работ. Я думаю, что сделаю выставку, полностью посвященную храмам Вильнюса.

Как именно в Вашем понимании звучат храмы города Вильнюса?

Храмы Вильнюса - украшение старого города. Но это не просто здание - это дом Божий. Поэтому в работу вкладывается откровение, которое происходит с моей душой.

Каким Вы видите старый город?

Это ощущение дома, ностальгия по детству. В старом городе мне всегда хорошо и уютно. В картину со старым городом вкладываются воспоминания из детства, историческое осмысление, прибавленное с годами, а также художественное восприятие и художественная техника. Если все получилось - картина "звучит", значит греет душу.

А какие наиболее сильные воспоминания из детства у Вас о старом Вильнюсе?

Я выросла на маленькой, симпатичной улочке, в самом центре Вильнюса. Теперь эта улица Скапо, а раньше была ул. Талат-Кялпшо, потому что там находилось музыкальное училище. Проходя по улочке, каждый раз можно было слышать "пиликанье" какого-либо музыкального инструмента. У нас был маленький дворик с забором и воротами во двор министерства внутренних дел, с целой стаей котов и складиками с углем и дровами (в старом городе в большинстве домов было печное отопление), поэтому зимой запах из печных дымоходов, смешанный со свежестью мороза был родным и знакомым. А в соседнем дворе росла ива, она была большой и высокой, ветки свисали до самой земли. В нее можно было "нырнуть" и спрятаться!

Когда я выросла, то поняла, как мне повезло! В "резиночку" мы прыгали на площади Кутузова (теперь площадь возле президентуры), там же мы осенью сбивали колючие каштаны. С этой площади очень красиво смотрится башня Гедиминаса. Я ее видела каждый день, для меня она была совершенно обычной частью города. В двориках Вильнюсского Университета мы с детьми близ лежащих дворов играли в "казаки-разбойники". Еще в детстве меня просто поразила фреска в библиотеке университета. И витражи (правда, теперь я не помню, где именно они там находились). На велосипеде я училась кататься на площади Гедиминаса, она для меня тоже была совершенно обычной. Через всю площадь, с 3 лет, меня каждое утро таскали на остановку, что бы сначала ехать в садик, а потом в школу. Кафедральный собор мне всегда нравился своим величием, торжественностью и белизной. Правда, тогда он был картинной галереей.

Историческую ценность всего этого я оценила уже потом. А в Пасху мы с мамой, пока в церквях посвящали крашенки, успевали обойти все церкви, начиная с Духова и до Успенского храма, где уже встречали Пасху...

А какова вообще тематика Ваших картин?

Очень разная. Все что волнует мою душу, удивляет, радостью от чего хочется поделиться. Например: красотой природы, цветов, величием храма и т.д. Я увидела эту красоту, она меня порадовала, почему бы не поделиться этой радостью. Это очень важно, в обычном видеть и чувствовать дар Божий. Хочется быть лучше, быть достойным этого подарка. Хочется жить, проблемы не уходят, но ты становишься немного счастливее, значит сильнее.

Что для Вас является самым значимым в раскрытии выбранной Вами темы?

Когда в картине прочитывается именно то, о чем хотелось поведать. Мои чувства и эмоции, которые переполняют душу, когда работаешь над темой. Например, если старый город, то воспоминания из детства вкладываются и картина получается "теплой", как на старой улочке с котами, им хорошо, когда вокруг холодно. Все передается зрителю и ему тоже становится теплее, пусть всего мгновение.

Чем является для Вас живопись: хобби, работой, важным для Вашего внутреннего развития процессом или способом отображения мира?

Все вместе. Это самовыражение. Это и любимое и интересное дело, которое не позволяет останавливаться, потому что теряются профессиональные навыки, и нет предела совершенству, поэтому постоянно находишь что-то интересное и новое. Человек меняется с годами, с приобретением нового опыта и восприятия мира - меняются и мои картины.

На ваших натюрмортах мы видим различные цветы. Почему Вы выбираете цветы как объект изображения?

Я увидела цветок, восхитилась его красоте, совершенству формы и цвета, добавила свое настроение и поделилась с другими. Когда-то в юности, когда было просто хорошо и мало думалось о жизни, я рисовала пейзаж и одно дерево у меня никак не получалось, я злилась. Ко мне подошел старший брат и сказал, ты должна полюбить это дерево и тогда оно получится. Все просто. Надо полюбить, тогда согреешься ты и согреешь других.
Когда мы смотрим на Ваши картины, мы ощущаем радостную, теплую, светлую атмосферу, ведь в них доминируют теплые тона. Есть ли в каких-либо работах драматизм и трагические нотки?

Добро и зло всегда рядом. Как на картине на каждом предмете есть свет и тень. Я хочу, что бы мои картины радовали людей. Что бы внесли позитива в эту сложную жизнь. Поэтому не пишу когда мне самой плохо, на картине будет написано - мне плохо! Вокруг нас столько драматизма, что об этом не хочется, а что бы получилась работа, в ней надо раствориться, я не хочу растворяться в боли. Мне самой это было бы невыносимо. Я хочу сделать выставку на 9 мая, но это пока не родилось, только вынашивается, в этой теме рядом с горем, ужасом и смертью - мужество, люди сильные духом, любовь к ближним.

Какую технику Вы предпочитаете – масляную живопись или живопись по стеклу? Что наиболее интересует в настоящий момент?

Мне нравятся обе эти техники. У живописи маслом больше возможностей, у стекла больше загадочности. Они очень разные, поэтому и интересно. Я работаю много и в одной, и в другой технике.

Что, по Вашему мнению, отличает талантливого художника от гениального?

Не знаю! Моцарт - гений! Как можно это объяснить, да и надо ли. Господь в темечко поцеловал - родился гений!

Мы наблюдаем, что многие современные пейзажи – искусственны. В них используется такая цветовая гамма, которая создает эффект ненатуральности. Как Вы можете это прокомментировать?

Ведь существует мнение, что картина – это не фотография и совершенно ненужно создавать картину, которая с точностью копировала реальную действительность.
Картина не копирует реальность, она вместе с реальностью отражает душу автора его мировоззрение, отношение к данной теме, технику исполнения. Если душа пустая - картина получается пустой, даже при теплом колорите и хорошей технике. Это совершенно реально читается. Картина родилась - живая, или нет - мертвая. А все остальное потом: стиль, жанр...

Когда Вы пишете картину, стремитесь ли Вы в ней отразить Ваше мировоззрение или для Вас это является внутренним, закрытым для внешнего взгляда миром?

Отражаюсь целиком и полностью, даже если не хочу!

Как Вы думаете, что должна Ваша картина вносить в дом человека, который ее покупает?

Добро и радость. Очень хотелось бы! Тот позитив, которого не хватает.

«Рисую всю жизнь, сколько себя помню, и ничем другим не занимался. Хотя очень много другого умею делать, особенно по деревенскому хозяйству», – так обычно говорит о себе художник.

В конце 60-х теперь уже прошлого века Стишко окончил Художественный институт в Вильнюсе. Хороший институт, нарочито подчеркивает он. Но вместо столицы сознательно предпочел жить в деревне, поменял городскую суету на деревенскую размеренность. Когда-то Третьяковская галерея приобрела две картины художника. За вырученные деньги (по тем временам немалые) он приобрел домик в деревне – старинную бревенчатую избу в Греженяй, что недалеко от городка Лидуокяй в Укмяргском районе. Здесь, на лоне природы и рождается его концепция живописи…

Художественная родина

Весной 2010 года в культурном центре «Дом Юргиса Балтрушайтиса» в Москве прошла персональная выставка художника. Хотя А. Стишко свое творчество выставками не мерит, «количество ничего не значит. Есть люди, которые сделали и по 50, и по 100 выставок, но их работы далеки от настоящего искусства», – считает он. В российской столице его картины произвели достаточно сильное впечатление: многим из присутствующих они навеяли детские воспоминания, казалось, их близкие сошли с полотен мастера – настолько точно художнику удалось передать образы деревенских людей. Зрителей переполняли эмоции, они плакали, благодарили, да так, что в какой-то момент автор даже испугался: «Берут руку, чтобы пожать, а на самом деле целуют. Представляете, как искусство на людей влияет!».

Редко кто из нас воспринимает свою судьбу как подарок. Особенно в зрелые годы. Гораздо чаще можно услышать от собеседника рассказы о тяготах и испытаниях, выпавших на его долю.

Казалось бы, и для девочки, родившейся осенью 1941 года в Сталинграде, чей отец-лётчик погиб на фронте, так и не увидев дочери, нелёгкие испытания были уготованы с первого вздоха и первого шага. Их и вправду выпало немало – ничуть не меньше, чем у других. И всё же известный вильнюсский скульптор Тамара ЯНОВА глубоко убеждена: её судьба сложилась на редкость счастливо.

«А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер!..»

Она - яркий пример того, как порой бывает обманчива наша внешность. Подвижная, весёлая, наравне с мальчишками лазающая по деревьям и гоняющая по заснеженным улицам старого Каунаса на самодельных коньках, Тамара в детстве едва доставала до плеча своим одноклассницам. Но при этом, если надо было защищать их от дворовых опасностей или уличных хулиганов, именно она первой кидалась на помощь – и непременно побеждала. Не силой, конечно, а самой решимостью, отчаянностью.

С этой весёлой решительностью, подкреплённой постепенно оживающей после страшной войны страной, бодрыми песнями из репродуктора – «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер!..», ясным и чистым пионерским детством, незамысловатым коллективным бытом, зато самыми светлыми надеждами на будущее Тамара шагала по этой жизни довольно энергичным шагом.

Школа в старинном каунасском парке возле русской церкви, интересные уроки, любимые учителя, верные подружки, велосипеды-коньки, прятки-догонялки… Мама - красавица, певунья и рукодельница, строгий, но любящий отчим, появление на свет братишки, важная и ответственная роль старшей сестры…

После 7-го класса Тамара пришла учиться в техникум, где поначалу просто не поверили, что ей 15 - выглядела она едва одиннадцатилетней. Но учиться взяли, и через четыре года дипломированный молодой специалист – техник-технолог столярно-мебельного производства, правда, полутораметрового росточка и такого же «воробьиного» веса, оказалась на клайпедской мебельной фабрике.

Шум, гам, работа в сборочном цеху, в две-три смены. Иногда под утро уставшего маленького мастера можно было обнаружить сладко посапывающей под станком в ящике со стружками, но, как она сама вспоминает, на комбинате её не никогда обижали и ценили за старательность. А вскоре даже повысили в должности («Может, просто пожалели?» - думает теперь Тамара) - посадили за стол в отдельном кабинете, назвав инженером по научно-технической информации и пропаганде.

Казалось, всё складывалось не хуже, чем у всех: нормальный заработок, понятная карьера, весёлая и почти беззаботная юность в городе у моря, ухажёры, влюблённости, молодая семья, их первое с мужем Колей собственное 8-метровое жилище… Тамара искренне была готова идти этой дорогой и дальше. Ради повышения квалификации даже поступила на заочное отделение Ленинградской лесотехнической академии, начала усердно учиться.

И вдруг всё изменилось. Буквально в один день.

Она отлично его помнит, этот самый день: «Пришла заниматься в библиотеку, набрала книжек по высшей математике, сижу над ними - вздыхаю, и вдруг отчётливо понимаю, что вообще всё это совершенно не моё - вся эта математика, фабричные цеха, планёрки-разборки, планы-соцсоревнования. Я аккуратно собрала взятые учебники, сдала их библиотекарше и тут же обменяла на книги по искусству. И вот их стала изучать уже совсем иначе, с совершенно иными чувствами. И изучаю до сих пор».

Такого поворота в Тамариной судьбе, казалось, не предвещало ничто. Ни она сама в детстве и никто из её родных миру искусств не принадлежали, к краскам-карандашам не тянулись, художественных альбомов не покупали и не листали. Но оказалось, именно в этой семье Бог нежно поцеловал в макушку одного из детей – ту самую бойкую каунасскую девочку с весёлым, смелым и упорным мальчишеским характером.

Характер этот ей пригодился в жизни ничуть не меньше таланта и неуёмного творческого воображения. Войти и освоиться в совершенно новом для себя мире, успешно поступить на отделение скульптуры столичного Художественного института (ныне - Академии художеств), одновременно растить дочку-первенца и одно за другим осваивать новые умения и навыки – изучать композицию, рисунок, историю искусств, учиться понимать и побеждать глину, дерево, камень, бронзу…

«Я думаю, что попала в искусство случайно, быть может, даже по наивности, – рассуждает сегодня Тамара, - просто искренне поверила в похвалу скульптора К.Багдонаса при виде моей ещё совсем незрелой работы. А дальше всё было, как в любимой песне: «Кто весел - тот смеётся, кто хочет - тот добьётся!» И мама меня на этом пути искренне одобрила, и муж поддержал, и многие хорошие люди помогли. Так неожиданно я получила от жизни огромный кусок счастья – творить!»

В диалоге с собой

Для скульптора Тамары Яновой, кажется, давно не существует никаких творческих барьеров - ни тематических, ни стилистических. За сорок лет плодотворной работы она делала медали и парковые скульптуры, торжественные "парадные" головы и ироничные ансамбли для современных офисов, создавала кабинетные композиции и изумительные вещи в жанре малой пластики, способные преобразить и украсить любое помещение.

В ней поразительным образом уживаются зрелый мастер и необыкновенно скромный человек. В отличие от многих деятелей заведомо сольного вида искусства Тамара всегда испытывает неловкость, когда внимание направлено именно на неё. И, похоже, эта постоянная внутренняя борьба дала неожиданный эстетический результат.

"Мне всегда хочется, - говорит скульптор, - чтобы мои работы выглядели не как новые, а будто найденные где-то, случайно откопанные. Вот почему они у меня все слегка обломанные, потёртые, в трещинках - эдакая псевдоархаика… Потом и в самом деле начинаешь верить, что это не ты сама сделала, а где-то нашла, откопала. Однажды у меня родился камень, из которого женская фигура лишь проступает, и непонятно до конца, то ли давным-давно статуя упала и обтесалась за многие века до состояния большого булыжника, то ли в большом булыжнике, наоборот, пылкое воображение угадывает контуры женского тела...»

Даже для небольших по размерам работ Янова старается найти монументальное пластическое решение, яркий образ. Коллеги по цеху, не скрывая восхищения, не раз говорили о том, как она изящно, по-женски, преодолевает сугубо технические сложности скульптурного ремесла, удачно маскируя элементарное отсутствие могучей физической силы, необходимой ваятелю, тонкой стилизацией.

Самыми податливыми и послушными после пластилина и глины оказываются в её руках шамот и терракота, которые Тамара умеет необыкновенно насытить и расцветить живописными вкраплениями натуральных оттенков. Впрочем, если скульптор берётся за укрощение твёрдого красного дерева, камня или бронзы, то и они отзываются мягкими, теплыми, почти телесными на ощупь формами.

Как поясняет сама художница, «время бронзы» у неё наступает, когда недостаточно идей: «Когда в голове и сердце пустота, берешься за физическую работу. А, по сути, я навсегда влюблена в глину. Во всём ей доверяю. Беру в руки кусочек, разминаю его, расслабляюсь, и глина меня сама ведёт, никогда не обманывает. По правде говоря, в этом весь секрет моего творчества. Я не знаю наперёд результата этого интуитивного сеанса, ведь диалог с самой собой идёт постоянно...»

Сегодня за плечами Тамары Яновой уже четыре десятка лет активной творческой работы в жанре малой пластики, монументальной и портретной скульптуры, медальерном искусстве, акварели. Она – признанный и уважаемый коллегами профессионал, член Союза художников Литвы, лауреат Государственной премии (1986 г.) и множества конкурсов. Её работы можно увидеть во многих музеях страны (Вильнюсе, Каунасе, Клайпеде, Тельшяй), а также в Московской Третьяковской галерее, Российской Академии художеств, Британском музее Лондона, Музее Олимпийских игр в Лозанне, в частных галереях и коллекциях Голландии, Франции, США, Канады, Германии, Израиля, России, Польши, Швеции, Дании, Исландии…

Тамара Янова – художник очень плодотворный, что даёт ей возможность чуть ли не ежегодно устраивать персональные экспозиции и участвовать ещё в двух-трёх коллективных – не только в Литве, но и за её пределами.

Вот и в эти юбилейные для скульптора Тамары Яновой дни в столичной галерее «Швянто Йоно» открылась её очередная персональная выставка. Спешите видеть и поздравить мастера.

Экспозиция продлится до 26 ноября.

Илья Ваткин – музыкант, солист и основатель группы «Купе. Беседовать с ним легко, вопросы можно задавать любые, потому что и к серьезным, и к элементарным Илья относится одинаково уважительно. Отвечает развернуто, сочно и точно.

- Расскажите, пожалуйста о себе. Кстати, есть ли в семье музыканты помимо вас?

- Если говорить о музыке как профессии - то я единственный музыкант в семье. А если с точки зрения внутреннего состояния, то каждый из нас – музыкант. Ведь любой человек, который слушает и слышит музыку, может смело называть себя таковым.

В детстве я думал, что лучшие профессии, это – водитель автобуса и музыкант. Наивно полагал, что именно эти люди получают максимум внимания, ничего не делая. Обычное детское заблуждение: их жизнь – это сплошной праздник.
Когда ты смотришь по телевизору концерт, то даже не задумываешься о том, сколько людей трудились над выступлением: композитор, автор текста, режиссер, гример, постановщик, потому что зритель чаще всего запоминает только самого исполнителя.

- Но когда-то же решили для себя, что хотите заниматься именно музыкой?

- В двенадцать лет я стал лауреатом музыкального фестиваля в Литве, а в шестнадцать – лауреатом фестиваля дружбы народов СССР. И тогда я понял, что музыка будет моей профессией. Вскоре окончил Вильнюсскую консерваторию. По специальности я - джазовый барабанщик.

- И тогда появилась группа «Купе»?

- Ой, это очень долгая история! «Купе» существует восемнадцать лет.
Образование группы пришлось на времена застоя и начало перестройки. В рыночной экономике совсем другие правила игры, выживает сильнейший. И, если ты решил занять свое место под солнцем – то совсем не важно, какая у тебя профессия - выбирай любое дело, направление и доказывай, что ты что-то из себя представляешь.
Каждого человека можно научить играть по нотам и извлекать мелодию из любого инструмента. Но разница между простым музыкантом и профессионалом – огромна!
Убедить стадион или зал в том, что ты мастер своего дела, заинтересовать своим творчеством по силам лишь единицам.
В советское время поп-индустрия была почти не развита. Ведь сейчас абсолютно любого человека можно сделать узнаваемым. Пиар-кампании, радио, телевидение – современные возможности безграничны.
Но популярность не гарантирует исполнителю востребованности. Музыканта могут знать миллионы людей, а концертировать он будет лишь раз в год. Поэтому нужно не просто уметь играть на инструменте и петь. Надо быть личностью, которая может собрать команду единомышленников.

- Почему, кстати, «Купе»?

- Название группы очень символично. Каждому из нас знакомо это чувство: заходишь в вагон, открываешь двери купе, садишься, знакомишься со своими соседями, и начинается откровенный разговор. Очень часто своим спутникам можешь рассказать то, о чем никогда не узнают близкие. Случайные попутчики, мимолетные встречи…
Ты провел со своим спутником долгую ночь в одном купе, поговорил по душам, обменялся телефонами и распрощался. Как правило, навсегда.
Это особое пространство и особые отношения.

- Такие настроения царят и на ваших концертах?

- Я долгое время выступал в ресторанах, на свадьбах. И теперь понимаю, что люди гораздо больше эмоций оставляют именно на таких «гулянках», чем, скажем, на концерте симфонического оркестра. На свадьбе каждому человеку нужна атмосфера праздника, которую должен создать музыкант. Поэтому нужно быть немного психологом, чтобы совершенно разные люди чувствовали себя в своей тарелке.

По крайней мере, мы пытаемся создать атмосферу хорошего настроения и уюта. Хотя очень многое зависит и от публики. Если ты поешь на маленькой кухне, где собралось человек десять близких друзей, – это одно настроение. А когда собирается целый стадион, невозможно предугадать, каким будет всеобщее настроение.
Раньше возраст публики был от тридцати пяти и старше. Но сегодня ряды наших слушателей пополняют и молодые люди. Потому что мы все время стараемся разнообразить свой репертуар, подобрать новые музыкальные направления. В музыке я не консерватор, скорее – свободный художник.
Моя пятилетняя дочь – главный критик, ее не обманешь. Я даю послушать свою песню, и реакция ребенка бывает непредсказуема. Она может сказать: «Ой, я мультик не досмотрела….» и убежать или попросит: «Включи еще! И еще, и еще…».

- Альбом «Я иду по-ка-вру» записан в Санкт-Петербурге совместно с симфоническим оркестром государственного театра оперы и балета Римского – Корсакова. Сложно ли было реализовать этот проект?

- Представьте себе ситуацию: из Литвы приехал какой-то мальчик-музыкант и сказал: «Я хочу записать альбом! Мне нужны музыканты, дирижеры, звукорежиссеры….».
У меня не было ни денег, ни связей, только идея! Но все получилось. Технически было очень сложно записать альбом «Я иду по-ка-вру». Надо было расписать партитуру, отрепетировать, сделать аранжировку, все это сыграть, смонтировать. Даже страшно вспоминать! Работало четыре звукорежиссера. В то время, когда в Мариинском театре шла опера «Пиковая дама», главный звукорежиссер записывал песню «Синий дымок»!
Кстати, это стопроцентно моя идея. Наверное, в российском шансоне до меня никто не записывал альбомы с симфоническим оркестром. Если бы кто-то сегодня попросил меня повторить такой проект, я бы не смог.
Записав этот альбом, я могу больше уже ничего не издавать. Все равно ничего лучше не сделаю! С другой стороны, этот альбом значительно расширил аудиторию моих слушателей. Я сомневаюсь, что, скажем, интеллигенция когда-нибудь слушала шансон. Не потому что эта музыка плохая, просто людям было неудобно ее слушать, не позволял статус.
Мне казалось, что симфонический оркестр придаст совершенства альбому «Я иду по-ка-вру». Но когда я его выпустил, он оказался совершенно никому не нужным. Для того чтобы альбом был востребованным, в него надо было вложить еще миллион – разрекламировать. А так как лишнего миллиона у меня не было….
Но люди из уст в уста передавали новость об этом «компакте», и спустя десять лет альбом стал популярным.

- Клип к песне «Синий дымок» невозможно смотреть без слез. Кто автор идеи? Расскажите о съемках, как все происходило, что запомнилось?

- Придумал все я – сумасшедшая идея сумасшедшего музыканта! В то время меня называли «мега-вирусом». Люди «заражались» моими идеями и огромным желанием воплотить их в жизнь!
В клипе было задействовано немало боевой техники, сотни человек массовки. Снимал «Синий дымок» легендарный литовский кинооператор, «золотой» выпускник ВГИКа Альгимантас Микутенас. Главные роли в клипе сыграли Регимантас Адомайтис; актер Каунасского драматического театра Томас Эрбредерис, популярная модель Эрика Стасюлевичюте. Все эти люди работали практически без денег.
К слову, мы снимали на настоящую кинопленку! Многие люди, которые видели клип к песне «Синий дымок», решили, что в нем есть отрывки из документальных фильмов. Хотя на самом деле мы все снимали вживую! Карьер – недалеко от Гарюнай, маленькая кухня – в заброшенной типографии и так далее.

- Не боитесь экспериментировать?

- Главное, чтобы все было на профессиональном уровне. Человек экспериментирует, либо когда у него есть возможности и желание, либо когда он все еще ищет себя.

- Правда ли, что исполнители, как и публика, получают во время концерта огромный заряд энергии? Что для вас зрители, сцена, концерты, аплодисменты?..

- Зрители, аплодисменты – это результат твоей работы. Для того чтобы слушатели поверили, полюбили твои песни, надо их пережить самому, исполнить песню раз пятьсот!
Огромный изъян моей профессии – ты часто испытываешь стресс. Волнение перед концертом, волнение за реакцию зрителей.
- Илья, у вас как у творческого человека есть муза?

- Да! Я, кстати, уже говорил о ней. Это моя пятилетняя дочка Элизабет.

- Какой поступок или подарок от поклонников шокировал, удивил вас?

- Много всего было. Мне и лошадь дарили! Но главный подарок для артиста - это эмоции его слушателей.
А еще мне подарили именную звезду. На стене в моем доме висит сертификат на нее!

- Если бы не музыка, то что? Чем вы могли бы заниматься?

- Да чем угодно! Даже, если бы я был водителем троллейбуса, я придумал бы четыре руля. До того как стать музыкантом, я много работал: на заводе «Вильма», менял замки, косил сено, в четырнадцать лет работал обувщиком – всего было. Можешь гвозди вбивать, печь хлеб или петь. Только ты точно должен знать, зачем ты это делаешь.

- Насколько знаю, вы много концертируете. Куда бы вам хотелось вернуться, где вас приняли теплее всего? Какая публика в нашей стране? Чем наш зритель отличается от других?

- Самая душевная публика в российской глубинке. Люди приходят на твой концерт просто для того, чтобы получить удовольствие. Может быть, потому, что там люди не задумываются о том, как им жить лучше. Главный вопрос – как вообще выжить?
Очень искренней бывает публика в местах лишения свободы, в колониях. Люди не могут себе позволить выйти покурить, съесть шоколадку…. Мы дали более двухсот концертов в колониях.
В Литве концерты всегда бывают очень сложными. Людей нужно готовить к празднику. Надо просто все разжевать и преподнести на блюдечке, чтобы слушатели это проглотили. На это тратишь безумно много энергии.
На концерте ты чувствуешь любые эмоции слушателей. Интеллигентный человек, даже если ему не нравится концерт, дослушает его до конца. А другой просто встанет и уйдет посреди выступления. Поэтому все концерты строятся по системе Станиславского – каждые двадцать – тридцать секунд должно меняться действие, для того чтобы привлекать внимание человека. Как на детских спектаклях!
Ведь кордебалет, фейерверки, экраны – все для того, чтобы удержать внимание.

- А почему людям так нравится шансон?

- В шансоне есть конкретная история конкретного человека. В три минуты вложена целая жизнь.
Почему в советское время шансон был очень популярен? Потому что этот жанр был запрещен. Никто не задумывался о значении слова «шансон», оно считалось буржуазным априори. А ведь в переводе «шансон» означает «песня».
Это не лагерная романтика или городской романс, это просто – музыка. То, что поют Фрэнк Синатра, Патрисия Каас, Мирей Матье и другие звезды мирового масштаба. Они с помощью доступных минимальных форм: текста, мелодии заставляют тысячи людей слушать себя.

- Планы на ближайшее будущее существуют?

- Через пару дней я уезжаю в Мюнхен, там будет несколько концертов. Затем мы улетаем на Урал – впереди девять концертов. Заканчиваем альбом, открываем продюсерский центр Ильи Ваткина. Ждите!

Рассказ Ильи сопровождался оживленной жестикуляцией, временами он вскакивал – что-нибудь показать, объяснить... На Илью невозможно было смотреть без улыбки - такой уж он человек. Безумно энергичный, заражающий всех своими идеями и планами и безумно добрый. И я прекрасно понимаю, почему стал возможным альбом «Я иду по-ка-вру» и клип «Синий дымок» - ему просто невозможно отказать.
Его личная жизнь - это музыка. Она и жена, она и ребенок! С ней можно и поругаться, ее можно и приголубить…

Как сказал один мой знакомый: «Владимир – человек, широко известный в узких кругах». Он – счастливый. Занимается любимым делом – фотографией. Его можно увидеть практически на всех официальных мероприятиях, с неизменным фотоаппаратом в руках. Он – спасение для журналистов и газетчиков: всегда можно «одолжить» пару снимков. Он не обидится и будет только рад. Знакомьтесь: мой собеседник - Владимир Царалунга-Морар.

- Владимир, откуда такая необычная, к тому же - двойная фамилия?

- Это старая семейная история. Моя бабушка, будучи замужем за Мораром, встретила другого мужчину – моего деда Царалунга, с которым, не регистрируясь, и прожила до конца жизни. А я решил, что нашу фамилию надо возродить и поднимать. Решил и сделал. С тех пор везде представляюсь как Владимир Царалунга-Морар.

- Но родились-то вы в Вильнюсе?

- Да. Мы с родителями жили в Жирмунай. А лет десять назад я купил дом в районе Шнипишкес. Раньше здесь жили зажиточные купцы, а сейчас это перспективный район в центре города. Кстати, люди уже перестали удивляться, что, в очередной раз копая огород, находят какую-нибудь старинную вещицу – пуговку, подкову, брошь.

Недавно я около своего дома нашел древний ключ. Согласитесь, всегда интереснее войти во двор, у которого есть своя история и душа, чем в какой-то рядовой огородик. В нашем доме существует красивая традиция - каждый человек, приходящий в гости, должен принести с собой камень. Это нечто вроде пропуска. Какие камни? Да самые простые. Люди ведь часто привозят из путешествий, особенно с моря, разные камушки.

Почему именно камень? Потому что я решил сделать «дворик камней». Мне кажется, у каждой семьи и дома должны быть свои традиции.

- А вы привозите домой какие-нибудь сувениры на память из других стран?

- Да, всегда люблю привезти камни или ракушки, которые находят свое место в нашем дворике. Для меня дороже естественные, природные, а не купленные сувениры.


Таинство фотографии

- Владимир, помните самую первую фотографию, которую сделали?

- Ой, нет, конечно. Это было так давно!

Снимать я начал классе в третьем. Мы с другом очень любили фотографировать и особенно – проявлять пленку. Это была своеобразная и очень увлекательная игра, настоящее таинство. Мы закрывались в темной ванной комнате, включали музыку Electric Light Orchestra. И представляли, будто мы в звездолете летим к дальним планетам.

Снимали мы все подряд! Самый любимый момент во всем сложном процессе – когда ты видишь изображение уже на бумаге. Мы вырезали бумажных маленьких самих себя, ставили где-нибудь на полке эти фигурки и снова фотографировали.

Но потом я просто перестал увлекаться фотоделом. Ведь для того, чтобы заниматься фотографией, нужна серьезная аппаратура. А в СССР такая была только у профессиональных журналистов и фотографов. В годы тотального дефицита приобрести качественную технику было просто невозможно.


- А что вас еще интересовало в детстве, помимо фотографии?

- В пять лет я научился читать (читать статью>>>), и с тех пор лет до двенадцати практически не расставался с книжками. Очень любил научную фантастику – братьев Стругацких, Казанцева, Лема, Брэдбери. Они писали о будущем, о космосе. А я жил фантазиями и мечтами. Время до перестройки, грубо говоря, было «не мое» время. Зато сегодня я живу абсолютно в «своей» среде и чувствую себя как рыба в воде в современной жизни.

- Вы всегда изучаете то, что интересно?

- Так и есть! Когда в Литве появились первые хорошие компьютерные программы для обработки снимков, я тут же купил ноутбук и попросил продавцов: «Покажите мне, как его включать и выключать». Но все возможности этого компьютера и многочисленных программ я изучал сам. Практически методом проб и ошибок.

- Тем не менее где-то же учились фотографировать профессионально?

- Несмотря на то, что я преподавал фотодело, я его практически не изучал. Всему учился сам. Не раз приходилось сталкиваться с коллегами, которые отлично знают всю теорию фотографии, но в их работах, на мой взгляд, чего-то не хватает. Ведь фотография – это не просто знание теории, это еще и умение видеть кадр, вложить в него душу.

Нередко люди покупают дорогую технику, оканчивают какие-нибудь курсы по фотографии и громко заявляют: «Я – фотограф!» Но ведь зрителя не волнует цена фотоаппарата, которым делали снимок. Для него гораздо важнее сам снимок, его энергетика!



- С чего началась карьера фотографа Владимира Царалунга-Морара?

- Да нет у меня никакой карьеры! Признаться, я живу для себя. Это не значит, что я самовлюбленный эгоист.

Просто я всегда занимаюсь тем, что мне по душе. Делаю сайты, потому что мне это нравится и легко дается. Фотографирую – ведь получаю от этого огромное удовольствие. Просто чувствую, вот это – «мое»!

- У вас есть любимые модели?

- Каждый человек – модель.

- А малыши? По-моему, они просто самые чудесные модели?

- Сапожник без сапог – в этом я не исключение. Всегда хочется сделать особенные снимки. И все думаешь: «Ой, завтра, завтра». А дети тем временем вырастают. У нас в семье, конечно же, есть фотографии с ребятами, но их не так много.

Недавно хотел сфотографировать Драгомира в чемодане, в который он любит забираться, а он уже туда не помещается!

- Вас очень часто приглашают фотографировать важные встречи, торжества. Как о вас узнали, как вы сделали себе имя?

- Раньше меня приглашали как руководителя русскоязычного интернет-портала в Литве. На тот момент у меня уже был хороший фотоаппарат, который я всегда брал с собой. Однажды меня попросили сделать фоторепортаж с места событий. С этого все и началось.

- Почему занялись Интернетом?

- Задумка появилась еще в 2007 году. В Литве в то время не было ни порталов, ни форумов на русском языке. И тогда я решил, что надо создать сайт, где все русскоязычные люди, проживающие в Литве, смогут читать новости, обсуждать интересующие их проблемы и просто общаться по-русски!

К сожалению, через несколько лет остался лишь форум, который я переименовал в rupor.lt.

- Недавно вы создали новый сайт.

- Вообще среди журналистов принято считать, что если ты занимаешься политическими вопросами, то ты – элита. Поэтому с самого начала мне советовали создать сайт, посвященный политическим проблемам Литвы. Но как показывает практика, люди не очень интересуются политикой. Нужны скандалы и интриги. А в Литве происходит не так уж много событий, о которых можно и хочется писать.


- Владимир, прежде чем перейти к новой теме, скажите, с чего начиналась взрослая жизнь?

- После армии я устроился работать на завод. Увлекался музыкой – организовал свою группу, был бас-гитаристом. Занимался рисованием, танцами и ресторан свой открывал.

Чем я только не занимался!

Кстати, с детства люблю рисовать. В советское время рисовал такие маленькие картинки и продавал по десять рублей. А потом решил, что все-таки надо учиться рисованию и поступил в вечернюю художественную школу. Когда-то думал, что единственное, чему меня там научили, – это правильно держать карандаш. А сейчас мне гораздо проще делать хорошие снимки, потому что я имею представление о таком звере, как композиция.
Всегда простым примером объясняю своим ученикам, что такое композиция. Приносит вам повар в ресторане свое блюдо. Кладете кусочек в рот, повар спрашивает: «Вкусно?»

«Вкусно!»

В хорошем блюде все должно быть сбалансировано. Вы же не обсуждаете с поваром состав блюда, качество исходных продуктов, температуру приготовления. Главное, что все сбалансировано. Это и значит - вкусно!

Также и с композицией - все в фотоснимке должно быть сбалансировано.

- Вы много путешествуете. Значит ли это, что не нравится жить в Литве?

- Нравится, но некоторые вещи в нашей стране меня не устраивают.

Взять, к примеру, новинки технологического прогресса. В Америке, Европе их можно купить практически сразу после их появления на свет. А до нас все эти изобретения доходят через несколько лет.

Весной этого года несколько дней провел в Барселоне. Испания – далеко не самая благополучная страна в Европе. Но когда приезжаешь туда, попадаешь в абсолютно иной мир! Людям дают возможность работать, развиваться, учиться.

Помню, иду по улице, поднял голову и опешил – название написано по-китайски! Зашел в магазин, долго бродил среди прилавков, но так и не нашел ни одной надписи ни по-испански, ни по-английски. Сплошные иероглифы. Как выяснилось, это был китайский квартал!

Нет на этих испано-китайских товарищей литовских комиссий по государственному языку…



Абзац в биографии

- Как Чернобыль прошелся по вашей жизни?

- Я - на срочной службе в армии. Мне 21 год. 26 апреля 1986-го - авария, а 5 мая я был уже там.

Нас везли в Чернобыль в «теплушках», поэтому сразу возникли нехорошие ассоциации с тридцать седьмым годом. Не осознавал тогда всю полноту трагедии. Думаю, в те дни полноту трагедии не осознавал никто.

Сейчас, конечно, с ужасом понимаю и вспоминаю. Эти брошенные деревни, пустые дома. Брошенные привязанные коровы и собаки. Деревня-призрак, где в какой-то момент остановилась жизнь. Приехал автобус, людям разрешили взять с собой только документы и увезли.

Солдаты были единственными людьми в той 30-километровой мертвой зоне. Мы отвязывали и спасали похудевших за неделю животных, а они потом всюду сопровождали нас, питаясь остатками солдатской кухни.



- Чем вы занимались в Чернобыле?

- Я был командиром экипажа большого артиллерийского тягача. У него огромный нож-отвал, как у бульдозера. Снимали пятисантиметровый слой зараженной почвы и сваливали в «могильники». Строили переправы через реки.

Не хвалясь, скажу - мы были первыми. До сих пор не знаю, какую дозу облучения получил. У меня даже нет карточки, где указана доза. Карточки были введены гораздо позже.

Не буду врать: на самой станции не был. Думаю, туда отправляли в основном добровольцев. Но в 30-километровой зоне наш экипаж работал немало, хотя и был в Чернобыле только два месяца.



Текст за кадром

- Владимир, расскажите о детях и о том, о чем не спросила…

- Старшей Катарине, дочке от первого брака, уже двадцать один. Она живет в Брянске и поет в группе «Петергоф». Кстати, Катарина – «Серебряный голос» России.

От второго брака у меня две дочки и сын. Ева этой осенью пойдет в школу. Доминике скоро четыре, а Драгомиру в ноябре исполнится два.

Большие уже!

Лучший отдых – это смена работы. Но честно признаться, я не знаю, что такое отдыхать.

Ведь я занимаюсь работой, которая мне по душе, получаю от нее удовольствие, и мне совсем не требуется отдых в привычном понимании этого слова. Я не устаю!

Весной побывал в Барселоне, и очень хотелось бы сделать выставку, посвященную этому волшебному городу. Так что, вполне возможно, что вскоре в Сейме пройдет еще одна моя выставка.

- Вам - 45 лет. Это красивый возраст. Все ли получилось, сбылось?

- В Испании удалось побывать лишь в Барселоне. Безумно хотел посетить музей Сальвадора Дали. Но не хватило времени. То есть Дали - это план на ближайшее будущее.

Еще очень хотелось бы посетить Италию и Египет.

Запомнилось путешествие по Болгарии. Мы с группой историков объехали всю страну, но я хочу вернуться туда еще.

Мечтаю сделать выставку, посвященную Молдове. Стыдно признаться, был на своей исторической родине всего лишь один раз – в пять лет.

Иногда возникает ощущение, что я прожил много жизней! Много повидал, много сделал. А с другой стороны, я и горя немало повидал. Три раза чуть не погиб. Три раза спасал чужую жизнь.

Я радуюсь каждому дню. Тому, что я родился, что у меня есть любящие дети, работа. Просто умею радоваться тому, что происходит в жизни.



Авторское отступление:

Владимир – интересный собеседник, гостеприимный хозяин большого дома. В течение нашего разговора он успел: напоить меня чаем; сфотографироваться со мной; показать свой дом; познакомить с обитателями двора – милейшим семейством котят; поймать кузнечика и скормить его рыбкам в пруду (чтобы доказать мне – они действительно там живут!) и подарить на память камень из огромной семейной коллекции. Впрочем, об этом – ниже.



С юбилеем!

7 июля Владимир Царалунга-Морар отпраздновал 45 день рождения.

«Литовский курьер» поздравляет и желает, чтобы никогда не иссякал поток камней – «пропусков» в ваш приветливый дом. Интересных поездок и удачных выставок.

И – чтобы хватило времени на осуществление всех идей и планов!